Интервью из Vicious от декабря 2000 года.
ВАРНИНГ
Очень много отборной травы, но,в приницпе, ничего особо нового) Мне искренне жалко девушку-журналиста, ибо Гакт скачет с мысли на мысль, аки бешеный кролик, и говорит много всякого... Но мне доставило невероятное удовольствие это переводить)))
Как всегда - вы знаете, что я не проф переводчик, ошибки допускаются, корявости русского языка присутствуют, и ошибки японского скорее всего тоже присутствуют полюбому и тд и тп. Но зерно умных мыслей там есть и вроде даже понятно, так что читайте на свой страх и риск)) Все равно перевожу я больше для себя Х)
Гакт
Жизнь продолжается
Если когда-нибудь мне придется умереть, то я умру сражаясь.
Если когда-нибудь я сам, по своей воле, перестану бороться с самим собой, то это уже буду не я.
Гакт, это не тот человек, который живет, думая лишь о сегодняшнем дне, не так ли? С тех пор, как он, вместе с ГактJOB, начал свою деятельность, прошло полтора года, и постоянно, одним за другим, появляются новые синглы, вслед за ними следуют поражающие воображение своим размахом лайвы и туры, и с каждым днем его карьера развивается все более и более головокружительными темпами.
«Настоящий момент существует только сегодня и только сейчас». Я, вероятно, лучше, чем кто-либо другой понимаю, что ушедшее мгновение невозможно вернуть назад. И мне бы очень хотелось, чтобы как можно больше людей помнили это каждую секунду своей жизни.
Много букв
- Что ж, в сегодняшней фотосессии вы предстали перед читателями в образе самурая, и, как я слышала, с некоторых пор вы серьезно увлеклись самурайским образом жизни, не так ли?
Нельзя сказать, что я заинтересовался этим недавно, скорее, наоборот, действительно серьезный интерес появился у меня к этому уже давно. Если кто-нибудь спрашивает меня о том, на чем основывается моя жизненная философия, то я, не задумываясь, всегда отвечаю: «Я хочу до самой своей смерти оставаться самураем (1)». После этого, как правило, разговор сворачивает на тему того, а что же собой, в самом деле, представляют самураи. Для меня это… Ну, вы замечали, что вся современная японская культура (2) концентрируется на «процессе», не так ли?
- Процессе?
Именно. Например, когда в детстве ты вступаешь в бейсбольную команду, то тренер говорит тебе: «Не важно, победишь ты или проиграешь – важно лишь то, насколько усердно ты будешь стараться в процессе тренировок». То же самое происходит и в школьных кружках. Там у тебя хоть и есть та или иная конечная цель, но преподаватели вкладывают слишком много значения в тренировки и бесконечные попытки (для достижения цели – прим. пер), а результат всех этих действий несет попутных характер.
Я с этим не согласен. Результат не должен «сопровождать» попытки. О результате следует думать в первую очередь, вторым шагом надо оценивать свою позицию на настоящий момент. И лишь после этого между этими двумя понятиями начинает появляться так называемый «процесс». Само собой, достижение любой цели требует прохождение этого самого «процесса». Но когда лицом к лицу сталкиваешься с ним, то, на первый взгляд, кажется, что ты действительно серьезно думаешь о решении каких-то проблем, но, по факту, мы видим что-то вроде: «Ну, для начала, надо пойти в хорошую школу», «Первым делом, на всякий случай, следует найти хорошую работу, чтобы ни в чем не нуждаться» и тому подобное, не так ли? И сразу начинает казаться, что теперь-то уж перед тобой откроется множество новых вариантов (для достижения чего-либо – прим.), но на самом деле с каждым таким шагом мы лишь удаляемся от намеченных целей. И, в конце концов, большинство людей просто не могут увидеть ими же «нарисованные» результаты, а если кто-то и начинает их видеть, то просто не могут до своих целей добраться. Таких людей очень много, не так ли? Но если же ты изначально нацелен на результат, то можешь четко и подробно представить себе итог своей деятельности и, в итоге, пройти через этот «процесс» совершенно безболезненно.
- Вот как, и в самом деле.
Так как же это все связано с самураями? Самураи не убивали друг друга каждый день, не правда ли? Но они могли тренироваться ежедневно именно потому, что очень ясно и четко представляли себе результаты своих действий и тренировок. И уж когда наступало время для настоящего «матча»… В прошлом слово «матч» писалось при помощи иероглифов «встреча» и «смерть», и это действительно означало «встреча со смертью». Раньше от того, проиграл ты или выиграл, напрямую зависело, выживешь ты или умрешь. В настоящее же время смысл этого слова кардинально поменялся. «Ну, проиграем, так проиграем, фиг с ним – попробуем выиграть в следующий раз» - примерно так оно и выглядит сейчас. Люди, которые так говорят, изначально привыкают сдаваться и проигрывать. Но я считаю, что следующего раза уже не будет. Есть только «сейчас», и когда оно проходит, то вернуть его уже никак невозможно. Душа, привыкшая проигрывать, - это как заблудиться и идти в неправильном направлении, не так ли? Конечно, в других странах это все еще тесно переплетается и со сложившейся религиозной культурой. В тот момент, когда ты потерян, религиозная мораль часто помогает выйти на нужное направление, не так ли? Однако если говорить о Японии, то хоть на ее территории и представлено множество религий, но в своей основе она большей частью совсем не религиозна, не правда ли? Именно поэтому чувство религиозной морали довольно слабо.
- Да, так и есть.
В школе такая же ситуация. На занятиях тебя учат разным предметам, учат учиться, но никто не объясняет, как жить и как двигаться вперед по своей собственной дороге. Никто даже не объясняет то, зачем мы в принципе учимся. «Это хорошая школа» - только это нам разве и говорят. Никто не хочет воспитывать неординарных, выдающихся людей. Наоборот, они хотят получить в итоге самых обычных, ничем не отличающихся от других, членов общества. Многих это возмущает, не так ли? Но ответов на эти вопросы тебе все равно никто не дает. И уже ни у кого не возникает желания и потребности пойти и найти, в таком случае, ответы самому. Говоря об истоках Японии, нельзя не сказать, что с самого начала она была страной, где возникла своя непременная атмосфера, и сейчас этот дух продолжает дремать во мне. И я хочу быть самураем потому, что уверен в том, что смогу сам найти ответы на все вопросы, постепенно воплотить все свои задумки и найти свой смысл жизни.
- Что ж, Гакт, значит, вы хотите быть самураем до самой смерти?
Да. Если когда-нибудь мне придется умереть, то я умру сражаясь. А если же когда-нибудь я сам, по своей воле, перестану бороться с самим собой, то это уже буду не я. Тоже самое с любыми другими вещами, не правда ли? Я уверен, сейчас это читают много людей, которые думают: «Не стоит так стараться, если это настолько трудно». Эти люди, в своем большинстве, думают, что могут достичь чего-то легко и просто. В какой-то степени они правы, но ведь делать что-то изо всех сил, прикладывать максимум усилий и чего-то добиваться – это так невероятно круто. Делать что-то в полсилы или бросать на полпути – вот это совсем не круто. У меня был несколько раз подобный опыт. Впрочем, я не думаю, что это была некая неудача или проигрыш с моей стороны. Если бы я сдался, то, может быть, я бы и проиграл. Но так как я никогда не сдаюсь, то все продолжается и до сих пор.
- У вас с самого детства присутствует это чувство того, что надо всегда работать в полную силу и действовать исходя из того, что этот шанс что-то сделать в жизни – единственный?
Нет, совсем нет. Я с самого начала ненавидел проигрывать, но с самого же начала мое мышление было крайне негативным. Я всегда думал о смерти, обо всем, что связано со смертью. Я думал только об этом. Фактически, я был в плену этих мыслей.
- А были какие-то прецеденты для этого (подобного образа мыслей – прим.)? Или же это просто в связи с переходным возрастом вас волновали разные смутные чувства и идеи?
Я был немного сумасшедшим, если уж говорить точно. Когда мне было семь лет, я почти утонул в море, и после этого стал видеть… разные вещи. Я стал часто видеть призраков и духов, слышать странные разговоры. Это казалось мне чем-то само собой разумеющимся, поэтому я все рассказывал (что видел – при.), но никто больше, кроме меня, ничего такого не видел и никто никак не мог понять, что в принципе со мной происходит. И я тоже все думал, что же собой представляет моя жизнь в этот момент. В тот период, рядом со мной не было человека, который мог бы вытащить меня из этого, поэтому мое восприятие с каждым днем лишь все больше обострялось, и с каждым разом становилось все страннее и страннее. Ну… Вот, например, у вас ведь тоже такое бывает, что как только вспомнишь то чувство, когда палец дверью нечаянно прищемил, то сразу невольно думаешь «А, больно!», не так ли?
- Да, бывает-бывает!
Ну вот, в таком случае хоть на самом деле ничего и не происходит, но мозг все равно заставляет нас прочувствовать эту боль. В итоге в тот момент я пришел к высшей точке именно этого состояния. Сейчас я почти не смотрю телевизор, но когда я был ребенком, то не смотрел его совсем. Но причины того, почему я не смотрю сейчас и раньше, заметно отличаются. Раньше ведь у всех так было, что каждый раз, как заходишь в комнату к бабушке, то там всегда идет какая-нибудь передача по типу их любимой «Каёсасу» (3), не правда ли? Вот и я, когда так заходил к ней, то там иногда показывали про людей, больных лейкемией, раком, показывали сцены с умирающими людьми. Когда я такое видел, то меня сразу же начинало тошнить, я падал в обморок, и каждый раз все это заканчивалось в больнице. Но там никак не могли понять причины моего «заболевания», и, в конце концов, в психиатрическом отделении (4) решили, что у меня плохо с головой и я сошел с ума (горький смех). Однако, если вот сейчас подумать хорошенько, в моем состоянии не было ничего особо странного. Просто когда по телевизору показывают умирающих или уже мертвых, показывают сцены убийства, то ведь не так и сложно потерять контроль над собой, не так ли? Но остальные, когда смотрели такие передачи, не видели в этих сценах ничего удивительного, даже смеялись иногда и, напротив, никак не понимали нормальной (хе-хе, особенно для ребенка то! – прим.) реакции на подобное видео. Они и не думали даже, что это может быть страшным. А я в том возрасте, еще даже перед тем, как что-то действительно почувствовать, терял контроль над своим телом. Да… По правде говоря, я действительно был странным (с психической точки зрения – прим.), но когда меня поместили в психиатрическую больницу, то это стало действительно финалом всего.
- Психиатрическая больница? Мне даже представить такое страшно…
Туда помещали много людей, чьи диагнозы не могли определить, или тех, кто находился присмерти… Внутри было как в тюрьме. Из палат выходить было совсем нельзя. Коридоры были отгорожены железными решетками, на окнах тоже стояли решетки. Мне тогда, кажется, лет десять было. И этот возраст стал пиком моих способностей. Если кому-то было суждено умереть, то я сразу это чувствовал. А так как это была больница, то там было полно людей, которых ждала встреча со смертью, там все было наполнено ощущением смерти.
В тот день тот ребенок был здоровым и бодрым, как обычно общался с родителями, но как только я его увидел, то сразу подумал: «Завтра он умрет». На следующий день утром в палате все носились туда-сюда, родители плакали, а того ребенка больше не было… Когда такие вещи стали происходить все чаще, то моей целью стало любым способом выбраться из этой больницы. Но некому было мне помочь, и тогда я стал играть роль «обычного ребенка». Разумеется, я не вылечился, но как только я стал вести себя подобным образом, то все сразу подумали «Он поправился!». Но легче мне совсем не стало. Так что в детстве у меня было действительно удивительное восприятие (ну или способности – прим.). Я хоть и снова пошел в школу, но, не смотря ни на что, так и не смог отделаться от мыслей о смерти, а когда вырос, то мой образ мыслей был действительно очень неопределенным
- И когда же ваш образ мыслей смог так сильно измениться?
-Когда мне было 19 лет, я встретил одного человека. У него была просто потрясающая жажда жизни. Очень интересный человек. Я в тот момент, не смотря на подобные мысленастроения, очень много размышлял о всяком разном. Когда же я рассказывал окружающим меня друзьям о том, что же меня грызет в данный момент, то они каждый раз говорили что-то вроде «Ах вот как, тяжко. Я тоже об этом задумывался» (я думаю, он имел ввиду, что народ тупо отмазывался и говорил просто какие-то стандартные фразы – прим.). А этот человек просто взял и рассмеялся. Я был этим очень удивлен (смеется) и несколько озадачен подобной реакцией. Посмеявшись, он сказал беспечно: «Какая же это бессмыслица!». Что он имел ввиду я так и не понял. Потом он спросил меня: «А чего ты хочешь? Ты ведь сейчас ответишь, что хочешь все решить (все свои проблемы – прим.), не так ли?». И добавил: «Но по мне, ты не выглядишь как человек, который действительно хочет все решить (в том числе получить ответы на вопросы – прим.). Ты похож на того, кому нравится страдать» (5).
- Сурово!
Да. После этого он сказал:
«Что касается твоих проблем. Материалов для их решения не хватает, поэтому ты только и будешь, что ходить по кругу и топтаться на одном месте. Проще говоря, подумай, есть ли у тебя все кусочки паззла? Как тебе такая картинка, в которой не хватает кучи элементов? Ты изо всех сил пытаешься подобрать нужный элемент, но думаешь лишь о том, что за ерунда получается. Поэтому чем зацикливаться на паззле с недостающими кусками, лучше заняться одним элементом. Если его нет, то найди его. А если не сможешь этого сделать, то никогда не сможешь увидеть картины целиком».
В этот момент интуитивно я подумал «А ведь правда!». Если нет материалов, которые помогут докопаться до истины, то это страдание. Так как в данной ситуации я собираюсь дать ответ на какой-то вопрос насильно (то бишь из-за недостатка каких-то внешних или внутренних ресурсов логическая цепочка ответа во многом высасывается из пальца, требует кучу сил для этого и тд и тп – прим.), то это будет совсем не точный и четкий ответ. На мгновение, получив его, ты успокоишься, но так как он будет не ясным до конца, то, в итоге, ты все равно вновь вернешься к этому же самому вопросу. Это логично.
В конце концов ответ можно найти только самому. Пока сам не пройдешь этот путь, не возьмешь в руки элемент паззла и не вставишь его на место – ничего не поймешь. Однако никто не вставляет его на место, никто его не ищет. Но все идут по этому пути и все живут (то бишь основная масса людей проходит только часть этой цепочки – все идут, живут, но в итоге ничего не ищут и не хотят «вставлять» свои ответы на вопросы, то бишь знания, в нужное место в своей голове. Очень тонко провернутое сравнение, но пока я это переводила у меня взорвался мозг х)) – прим.). Этот разговор может показаться несколько трудным (имеется в виду, что тут много всяких важных деталей и мелочей – прим.), но, тем не менее, этот человек стал тем, кто заставил меня быстро обратить внимание на все это. У него было огромное влияние [на меня], он был невероятно обаятелен! Я был с ним рядом двадцать четыре часа в сутки, я был действительно тронут его образом мыслей, его речью… Когда мне исполнилось 20 лет, то вся моя фундаментальная жизненная философия кардинально поменялась. Она стала невероятно позитивной. Я понял, почему я был так раздражен всем вокруг. Я увидел то, что я должен делать, чем заниматься. Стало ясным и то, что именно я должен сделать для этого. Я стал очень быстро мыслить. Поняв это, я, после всей этой внутренней борьбы, наконец-то понял, что я хочу делать в жизни.
- Что ж, эта встреча в 20 лет действительно стала основой того Гакта, которого мы видим сейчас!
Так и есть. Во времена своего детства я был чересчур логичным взрослым (в плане мышления –прим.), а в 20 лет стал самым настоящим ребенком. Когда ребенка спрашивают: «Кем ты хочешь стать в будущем?», то все отвечают: «пилотом», «президентом», «пожарным» и т.д. Они всегда называют профессию своей мечты. Но никто не говорит, что он хочет стать обычным служащим (сарариманом – прим.). Однако в процессе воспитания, современная японская система образования все больше и больше продолжает говорить о важности «процесса», что приводит к негативным результатам и загоняет ребенка в угол. В итоге вместо «Кем ты хочешь стать?» получается «Я могу стать только тем или тем». Подобная культура воспитания в какой-то степени отрицает мечту. Удивительно, не правда ли?
- …. ну да.
- Ну вот у меня есть племянник. Сын моей сестры. Он ушел из школы (6). Началось с того, что он приехал в Токио на летние каникулы. В то время у него были черные волосы, и в целом он выглядел как стремный ботаник (смеется). Поэтому я спросил его: «Тебе самому нравится такой стиль?». Он ответил: «Нет! Хочу покрасить волосы в белый. Но школа…». «А почему в школе хотят, чтобы у вас были только темные волосы?», - спросил я. «Не знаю». «И почему ты тогда не спросишь у них того, чего не понимаешь?». «Не знаю» (смех). «А ты не пробовал разок выкрасится в белый? Тогда сразу узнаешь причину», - посоветовал я. Ну и на следующий день он покрасил волосы в белый. Стал кипельно белым (смеется).
- Какой послушный у вас племянник! (смеется)
- Ну да, он сделал это пока был тут [в Токио]. Но когда каникулы закончились и он вернулся в школу, то у нас случился следующий разговор:
«Я должен вернуть свой нормальный цвет волос», - сказал он.
«Почему?», - спросил я.
«Потому что сенсеи разозлились!»
«Ну и почему они злились?»
«Не знаю»
«Ты все еще не знаешь?»
«Да. Но я понял одну вещь. Так как мы все вместе, то даже если один ученик делает что-то, чтобы выделиться, то все начинают делать тоже самое и как-то выделяться из толпы. Поэтому этого и не позволяют, я думаю».
И это касается не только цвета волос. Далее было: «Ты хочешь стать обычным, ничем не примечательным человеком? Например, даже если окружающие будут называть тебя странным, ты все равно будешь думать своей головой и будешь стремиться стать самим собой. Или же окружающие не смогут сказать, что ты странный, и ты будешь вместе с этими окружающими просто говорить, что хочешь стать самим собой. Что ты выберешь?», - спросил я.
«Хочу действительно стать самим собой», - ответил племянник.
«Тогда зачем ты хочешь ходить в школу? Для чего тебе это?»
«Потому что все туда ходят».
«А ты сам чувствуешь необходимость ходить туда?»
«Не чувствую, но если буду ходить, то, наверное, смогу, в первую очередь, что-нибудь делать в будущем (в смысле работы – прим.)»
«Если будешь думать подобным образом, то точно ничего не добьешься в будущем. Сейчас совсем другая эпоха. Если раньше ты поступал в университет, то тебе можно было не волноваться о своей будущей работе, но сейчас если у тебя нет конкретной цели, то скоро ты будешь смотреть на все вокруг с позиции бесцельного человека. Говоря о школе, то если это не то место, где ты сможешь понять то, чем ты хочешь заниматься в дальнейшем, то нет и важной причины туда ходить, не так ли? Так хочешь ли ты туда ходить?»
«Не хочу. Я хочу быть здесь (наверное, имеется ввиду дома или с Гактом, не знаю точно – прим.).»
«Раз так, то что ты хочешь делать здесь?», - спросил я.
«Я не умею петь так, как поешь ты, ростом я тоже не вышел, неуклюжий очень, а для того, чтобы стать ученым я не настолько умный. Но я хочу жить так, как живешь ты!»
В итоге это превратилось в разговор о том, кем же в принципе он может стать. В мой дом частенько приходят ребята иностранцы, и я, соответственно, часто разговариваю с ними на иностранных языках. Моя жизнь тесно связана с заграницей. Увидев это, племянник сказал: «Я тоже хочу обладать такой силой (в смысле говорить на иностранных языках – прим.)! Что мне для этого лучше сделать?» - тут же спросил он.
«Ну а что самое минимальное нужно для этого?», - спросил я.
«Слова», - он сразу сам все понял. Не правда ли, интересно? До этого ребенок, который совсем не знал, чем он может заниматься в жизни, ребенок, не хотевший ничего делать, пошел сам в школу, ушел оттуда (в смысле бросил – прим.) и, вернувшись, сказал: «Это потому, что я нашел то, чем заниматься в жизни».
- И сейчас он начал учить иностранные языки?
- Начал. Учит английский и китайский как обезумевший!
- Да, китайский очень перспективный язык!
- Да. Я тоже так сказал. Для меня тут самым важным является то, откуда будут эти «слова». Так как я постоянно думаю о том, что я могу расширять свою деятельность в азиатском регионе, то обязательно поеду туда с концертами и мероприятиями. Для этого мне надо, чтобы кто-то в моем стаффе говорил в том числе и на китайском (он тут про кантонский диалект говорит – прим.). Поговорив об этом, племянник тут же начал заниматься.
- Возвращаясь к разговору о вас и паззле. Как долго вы будете искать его элементы?
- Ммм… Мой паззл не имеет границ. Чем больше я собираю, тем больше он расширяется. Но это не плохо. Я думаю, что хочу увидеть именно это расширенное изображение. Это то, что называется «жить», как мне кажется. Возможно, законченной, завершенной формы не существует и вовсе.
- Тогда получается, что та радость от того, что картинка расширяется, и есть основа жизненной силы Гакта?
- Не только это, есть много и других «основ». Например, было много случаев, когда я чуть не погиб, это еще в тот период, когда я негативно относился к жизни. Но в конце концов умереть я так и не смог. Сейчас это звучит просто как анекдот, но я разбил 14 машин. Однако все безрезультатно (смеется). Причем от машины, как правило, ничего почти не оставалось. Полицейские так и говорили: «Обычно в таких случаях умирают». А я при этом невероятно злился. «Я думаю о том, что хочу умереть, так, черт возьми, почему я не могу этого сделать?!». Но потом благодаря людям, которые, в отличие от меня, очень хотели жить, но умирали, у меня появилось глубокое чувство вины [по отношению ним]. Нынешний я, избавившийся от своего негативного мышления, знаю, что ничего не могу сделать вместо этих ушедших людей, но я никогда не забываю, что они жили, я изо всех сил живу сам вместе с ними, за место них. Я стал думать о том, что вкладывая подобный смысл в существование эти людей, я существую сам и, может быть, подтверждаю то, что и они живут тоже.
- Кажется, что вы действительно чувствуете сильную связь внутри вас по отношению к другим людям –другим жизням.
Да. Потому что я встречал разных людей. Встречаю их и сейчас. Это же все так… случайно, не правда ли? Это такая случайность, что мы родились в одну эпоху, в одной стране. И в данном положении то, что мы встречаемся с кем-то обязательно несет в себе какой-то смысл и значимость. Я хочу, чтобы люди улыбались, чтобы они жили, а не их заставляли жить.
- Но ведь это не все, не правда ли? То, что вы делаете на сцене, ваши выступления, творческая деятельность – это имеет смыслом повышение вероятности подобных встреч?
Разумеется. Я хочу прикоснуться как можно к большему количеству людей. Более того, я хочу, чтобы они все почувствовали это. Если будут люди, которые подумают «Он отличается от меня!», то это очень хорошо. Когда я смогу делать такие вещи, которые будут заставлять людей чувствовать, то я действительно буду делать это с гордостью. Я хочу, чтобы люди могли прикоснуться к моему миру. Если они увидят там что-то для себя, то смогут использовать это. А если что-то потеряешь из виду, заблудишься, то всегда можно вернуться [к этому миру]. Это самое основное.
- Многие хотят быть теми, кто чем-то отличается от других, и если они не могут найти это отличие в себе, то становятся очень раздражительными, да?
Да. Тут надо лечить фундамент, не только самого человека, но и весь стиль воспитания. По правде говоря, было бы неплохо, если бы вот тут с вами сейчас разговаривал человек, который однажды сможет разрушить эту Японию (ну в смысле данной системы воспитания, о которой он говорит, я думаю – прим.) (смеется). Наверное, если бы я не занимался тем чем занимаюсь, то стал бы террористом (смеется). Я люблю все разрушать, а потом на этом создавать что-то новое. Так гораздо быстрее [чем исправлять что-то]! Я довольно опасный человек, ахахах (смеется).
- Да уж, это хорошо, что ваше призвание - искусство и это мягкий путь (смеется).
Это правда. Хотя, я думаю, что политика диктатуры не так уж и плоха. Говоря о диктатуре, то будешь ли ты крениться в хорошую сторону или же в плохую сторону, все равно пойдешь в плохую и непременно все разрушится. Пока Япония в «плохую сторону» не идет. Потому что всем внушается, что быть посредственностью – это совсем не плохо. Но интересно, что тут и появляются радикально настроенные люди. Они все рушат и строят заново.
- Даа… Притягательно, но что-то чересчур радикально! (смеется)
Когда что-то меняется, то это всегда связано с радикализмом. Для того, чтобы достигнуть свободы. Возвращаясь к недавнему разговору о самураях, то в прошлом существовало много интересных людей. Если они и проигрывали, то все равно сражались, если они видели смысл в том, чтобы рисковать, то они ставили на карту свою жизнь. Они думали, что даже при, казалось бы, неизбежном проигрыше всего лишь маленький наклон весов мог изменить ситуацию и привести к победе.
- Кажется, это уже похоже на начало разговора о том, что вам интересны идеи Окиты Соодзи (7) из Синсегуми (8), не так ли? Не смотря на то, что он был болен, он все-таки больше был похож на Хидзикату Тосидзоо (9), мне кажется. Он умер от туберкулеза, вне зависимости от его намерений. Но Хидзиката Тосидзоо до последнего боролся за сегунат Токугава, пока не погиб в Хакодате?
-Но душа Окиты Соодзи всегда была с Хидзикатой, я думаю. Он был вынужден бороться со своей болезнью и до самой смерти оставался самураем. Не правда ли?
- Примеряя на вас образ Окиты, мне кажется, что у вас есть какие-то общие страхи, не так ли? Что-то вроде того, что умереть, вне зависимости от своей воли.
- Нет. Со мной несколько проще. В каком-то смысле это моя сила. До тех пор, пока у меня будет смысл жить, я не умру и буду жить дальше, даже если самолет упадет (смеется).
- Ахахахахах! Действительно у вас просто потрясающая жизненная энергия! Похоже на «чудо возвращения живым от Гакта»! (смеется)
Примечания.
1. В данном интервью употребляется слово «самурай», но, на
мой взгляд, его можно заменить синонимичным словом «воин», что, в русском
языке, будет более точно отражать смысл эттго слова (опять-таки, на мой
субъективный взгляд). Но я все-таки решила оставить исходное «самурай», чтобы с
толку никого не сбивать.
2. Имеется ввиду не конкретно «культура», а скорее вся
система японского общества, вся современная Япония.
3. Популярная передача, дорама, которую начали транслировать
с 1981 года по Нихон-тереби. Показывали всякий треш там, но программа была
очень популярна в то время. Я так понимаю, это что-то вроде репертуара нашего
НТВ х) Вот тут большой материал в япской Вики на эту тему (http://ja.wikipedia.org/wiki/%E7%81%AB%E6%9B%9C%E3%82%B5%E3%82%B9%E3%83%9A%E3%83%B3%E3%82%B9%E5%8A%87%E5%A0%B4)
4. Примечательно, что он тут называет не саму
психиатрическую больницу, а использует слово隔離病棟,
что обозначает, прежде всего, изолятор (в той самой больнице). Печально,
однако.
5. Там идет жесткая игра слов, поэтому я тут пыталась больше
передать общий смысл фраз, нежели сделать подстрочный перевод.
6. Блин, видать ребенок реально свалил из школы оО Там
используется глагол, который именно переводится как «уходить, бросать».
Наверное, это была старшая школа… А может имелся ввиду колледж, но что-то я не
знаю. Из контекста не понятно, а в тексте используется везде «гакко» - школа. В
общем, Гакт тот еще тролль, и его советам следовать надо ну очень осторожно х))
Интересно, как отреагировала на такое его сестра и мать племянника то? Х))) Это
ж суровая женщина.
7. Про Синсегуми и участников можно писать бесконечно,
поэтому просто оставлю ссылки
Окита Соодзи http://graft2008.narod.ru/index/0-11
8. Статья про Синсегуми на Вики http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B8%D0%BD%D1%81%D1%8D%D0%BD%D0%B3%D1%83%D0%BC%D0%B8
9. Хидзиката http://graft2008.narod.ru/index/0-8
ПыСы: там еще в конце есть стандартные для журналов того временни "99 вопросов", и там чего-то ерунда какая-то (как обычно при ответе на такие вопросы), поэтому меня заломало переводить. Но если кому интеерсно, выложу.
Ну а вообще та еще трава. Не устаю повторять - я очень люблю Гакто-интервью того времени, сейчас они далеко не такие забойные, как мне кажется Х)